Восточные боевых искусства
Автор: А.А. Маслов Вице-президент и исполнительный директор Ассоциации Шаолиньского ушу по странам Европы и СНГ, вице-президент Ассоциации боевых искусств России, доктор исторических наук, шаолиньский монах 32-ого поколения (монашеское имя Синъин).
Введение
Следует сказать несколько слов о самих терминах “боевые искусства” или “восточные единоборства”. В сущности они лишь приблизительно и не очень точно передает ту гамму смыслов, которая присутствует в китайском слове “ушу” или японском “бу-дзюцу”. Поэтому термин “боевые искусства” достаточно условен. Фактически, он лишь представляет собой дословный перевод китайского понятия “ушу” или японского “бу-дзюцу”. То, что для Дальнего Востока было особым типом символической реальности и ритуальной практики, особой формой проживания жизни “воистину” и нравственно-духовного воспитания, для людей западной культуры может представать исключительно как искусство боя. По сути, то, что мы привыкли называть “боевыми искусствами”, на самом деле не имеет аналогов в западной культуре. Дословный перевод китайского термина “ушу” и японского “бу-дзюцу” как “боевое искусство”, а по-английски “martial arts” лишь в самом общем плане соответствует тому смыслу, который присутствует в этих терминах. Для Китая и Японии – это целое культурное направление со своими духовными, эстетическими, литературными и прежде всего – жизненными концепциями. И поэтому нам придется столкнуться с уникальным явлением в мировой культуре.
Более того, существуют абсолютно “не боевые” боевые искусства, уже со своих истоков являвшиеся либо танцами, либо народными ритуальными действиями, либо системами духовно-нравственной подготовки, либо явлениями, принадлежащими скорее к области эстетики, нежели боя.
Понятие ушу символично уже само по себе, а его актуальное содержание не поддается никакой классификации. Например, под занятиями ушу подразумевается как тренировки в чисто боевой технике, так и недвижная медитация шаолиньских монахов, армейский бой с оружием и абсолютно “не боевые” гимнастические упражнения цигун и даосского даоинь, оздоровительные и диетологические предписания. Хотя буквальный перевод термина “ушу” – “боевое искусство”, с самой древности ушу включало не только методы боя, но, в частности, и исключительно игровые, цирковые упражнения и ритуальные танцы, никак не связанные с боевой техникой. Лишь позже им стало приписываться боевое содержание – так родились, например, стиль обезьяны (хоуцюань), стиль змеи (шэцюань), представлявшие собой придворные и ритуальные танцы-представления. Более того, целые направления ушу постепенно мигрировали в сторону эстетического зрелища, это привело к появлению танцев с мечом, танцев с алебардой, театрализованных боевых спектаклей, нашедших свое воплощение в знаменитой пекинской драме.
Так мы сталкиваемся с феноменом не боевого “боевого искусства”. Значит за этим понятием мы должны искать какое-то иное содержание, не сводимое однозначно к боевым тренировкам.
Из-за сложности подобрать этому явлению адекватное значение в нашей культуре, можно заметить явное стремление свести боевые искусства к уже сложившимся стереотипам, к некой знакомой матрице, именно так рождаются представления, что, например, ушу – это вид спорта и гимнастика, каратэ – это искусство самообороны, в реальности же за ними стоит целый пласт многообразных культурных явлений.
В «Хрониках Шаолиньского монастыря» можно встретить интересную историю, рассказывающую о смысле занятий ушу. Как-то раз к наставнику Шаолиньского монастыря Чаошую (ХУ в.), чье имя еще при жизни превратилось в легенду за его блестящее мастерство в боевых искусствах, пришел его бывший ученик, занявший высокую должность старшего наставника по боевым искусствам в одном из соседних монастырей. Решив тонко намекнуть на свою преданность пути ушу, бывший ученик горделиво отметил: «Я с раннего утра и до заката преподаю ушу монахам и, кажется, мне неплохо удается донести до них суть этого великого искусства». «О, да вы счастливый человек! — воскликнул Чаошуй. — Я уже полвека по мере своих скромных сил занимаюсь ушу, но так и не сумел найти слов, чтобы выразить смысл этого. Впрочем, кажется, и я когда-то знал это, да потом все позабыл!»
Эта история весьма точно передает парадоксальную сущность ушу. Ушу предстает перед нами в виде многочисленных легенд и мифов, каскадов прием и тайн управления внутренней энергией, и тонких духовных рассуждениях, но истинная, как говорили в Китае, “сокровенно-уточненная” сущность ушу лежит вне пределов этого. Стало знаменитым выражение о неком “кулачном искусстве вне кулачного искусства, которое и есть истинное кулачное искусство”. А поэтому, чтобы постичь ушу, надо забыть о нем, точнее о его внешней, технической части. Именно это и имел в ввиду наставник Чаошуй. А поэтому бессмысленно ставить вопрос “Что такое ушу”, поскольку в определенной мере этот вопрос экзистенциален и не требует ответа. Разумеется это не помешает описать нам его историю и технику, культурную традицию и духовные концепции. И все же заранее надо смириться с тем, что истинна ушу будет лежать значительно глубже этого.
Нам трудно в первом приближении представить всю масштабность занятия боевым искусствами в этой стране. Не было в Поднебесной империи другого явления — столь же глобального, всеохватного, пронизывающего все слои китайского общества. Все, начиная от бродяги и простолюдина, до мистика-даоса и благородного конфуцианца-чиновника были вовлечены в эту фундаментальную и многоплановую боевую традицию.
Что такое ушу для Китая? Это прежде всего способ приобщения к культурным нравственным ценностям прошлого. Через боевые искусства китайцы не просто узнают, но и осознают реальность многих философских понятий, приобщаются к образам героев древности. Занимаясь ушу, они вдыхают в себя ароматы живой истории.
Естественно, строгая китайская традиция ушу, которую было “запрещено передавать вовне”, сегодня заметно разбавляется новыми веяниями, зачастую связанными с чисто коммерческим подходом. В Китае, например, существуют группы ушу, созданы исключительно для иностранцев, где после непродолжительных занятий и определенной суммы денег можно получит соответствующий “диплом”. Еще шире эта практика распространена в ряде западных стран. И все же жизненная нить истинного ушу существует, хотя и не склонна выставлять себя на показ – обычно те “тайны” ушу к которым стремиться каждый последователь, передаются в небольших закрытых школах, в основном в деревнях, доступ куда по понятным причинам затруднен.
Ушу поражает многообразием форм и проявлений. Сегодня в Китае существует несколько сот лишь основных стилей ушу, некоторые в своем арсенале насчитывают по две-три тысячи приемов, сотни методов тренировки и два-три десятка типов оружия. Наряду с предельно прагматичными боевыми стилями, мы можем встретить чисто ритуальные, гимнастические или даже танцевальные направления. Под общим понятием “ушу” можно встретить и мощные системы боя и формы неподвижной медитации или спокойные дыхательно-энергетические системы цигун. Таким образом ушу единится не столько своим техническим арсеналом или другими внешними формами, сколько единым миропереживаинем.
Это подтверждает и тот факт, что в основном самих носители ушу излагают историю своих стилей не столько по каким-то письменным источникам, сколько на основе устной традиции, и эти легенды о поступках древних мастеров придают ушу статус духовного искусства, которое своими устремлениями лежит далеко за пределами собственно систем боя.
В мире ушу параллельно действует “предание” и “писание”, причем устное предание явно значительнее и актуальнее как для индивидуальных носителей ушу, так и для всего тела ушу вообще. Примечательно, что устные предания ушу практически всегда представляют собой миф, и с этой чертой нам придется еще неоднократно столкнуться при дальнейшем изложении. Миф не интересует реальная канва событий, и именно поэтому он способен яснее всего отразить то отношение, которое вкладывалось самими последователями ушу в эту традицию.
У колыбели боевых искусств Востока
Если на Западе ушу воспринимается либо как боевое искусство, либо как гимнастка, то в реальности для Китая оно значит нечто большее. Под понятием ушу в разные периоды истории подпадали и методы боя, и способы оздоровления и врачевания, медитативно духовная практика и ритуальные народные праздники, цирковое представление и танцы животных, имеющие тотемный исток, дыхательная гимнастика. Но самое главное, ушу во все времена воспринималось как “чудесное и утонченное”, как “сокровенное искусство” (мяо и, сюань шу), оно реализовывалось в “одухотворенном ударе” (шэнь цюань), оно даровало “истинное мастерство” (чжэнь гунфу) “благую мощь” (дэ). Не сложно заметить, что все это как бы намекает нам на некий священный “от Неба данный характер” всего комплекса ушу. Не случайно, что сегодня в традиционных школах о занятиях ушу говорят “упражняться в достижении мастерства” (лянь гун), в противоположность спортивным секциям, где просто “тренируются”. И все это указываем нам на чисто ритуально-символическую сущность, подразумеваемую под ушу, близкую к той, которую несут в себе многие духовные и религиозные системы.
Ушу послужило истоком и одновременно матрицей для всех боевых искусств Восточной Азии – именно в Китае находятся корни каратэ и дзюдо, айкидо и корейского хварандо, японского сумо и вьетнамского вьетводао. И следовательно, изучая китайские боевые искусства мы можем видеть как бы “предформу” японских, корейских, вьетнамских и даже части индонезийских боевых систем. Правда, не все сегодня громко заявляют об этом, не желая «терять самостоятельность». Но факт остается фактом — даже в таком чисто японском виде боевых искусств, как каратэ, в первое время многие названия приемов и комплексов были китайскими.
Если японские боевые искусства распространялись в мире по “официальной” линии, и росту их популярности способствует до сих пор четко продуманная государственная политика, то китайское ушу прорастало за пределами Китая прежде всего через общины китайцев-хуацяо, которых насчитываются сотни тысяч по всему миру. Это нередко приводит и к курьезам, например, некоторые стили, практически исчезнувшие в КНР, сохранились среди китайцев Сингапура, Малайзии и даже США.
Именно от хуацяо Запад впервые узнал о китайском ушу. Поскольку в основном зарубежные китайцы происходили с Юга Китая, а многие были членами тайный обществ, то для обозначения боевых искусств стал популярен термин, распространенный в этой среде и являющийся полным синонимом ушу – “гунфу”. В следствии особенностей транскрипции его звучание несколько исказилось и таким образом мир узнал о боевом искусстве “кунфу”. Первое время на Западе кунфу преподавали в основном китайцы, видя в этом неплохой и стабильный заработок, чуть позже к этому подключились и европейцы. Долгое время такое преподавание носило довольно бессистемный характер, а под “кунфу” подразумевались не столько собственно китайские боевые искусства, сколько все те способы боя и оздоровления, которые не подпадали под достаточно четкую систему каратэ. Естественно, все это породило немало собственных стилей и школ, большинство из которых представляли собой откровенные подделки под восточную экзотику, но часть из них оказалась весьма удачными изобретениями, хотя и мало соприкасающимися с китайской традицией. Так например, система рукопашного боя, созданная Брюсом Ли также стала считаться “кунфу”.
О китайских боевых искусствах начали говорить еще в 60-х годах, но настоящий бум наступил приблизительно с начала 70-х гг., начало стремительно расти залы для занятия кунфу – “квоны” (искаженное от китайского “гуань”). Долгое время кунфу воспринималось лишь как антитеза или дополнение каратэ – “еще лучше”, как писали о нем западные журналы, типа “Внутри Кунфу”, “Каратэ”. Интересно, что долгое время Запад вообще не знал, как называются китайские боевые искусства — первоначально их называли просто «китайским боксом», а известный популяризатор боевых искусств Эд Паркер вообще именовал их «китайским каратэ». Хотя позже оно обрело самостоятельность, все же методический уровень его преподавания на Западе остается не очень высоким. Во многом это объясняется тем разнообразием методов и стилей, которые подразумеваются под словом “кунфу”. Скажем, в ряде школ Калифорнии под него подпадают одновременно и “шаолиньские методы боя” и “традиционный китайский танец льва”, исполняющийся в львиных костюмах и масках. Многих смущал тот факт, что в ушу не существует единых названий для приемов и даже общей классификации мастерства, подобно тому, как это существует в каратэ.
Сам по себе факт отсутствия в ушу четкой (с точки зрения европейца) методики, терминологии, классификации весьма знаменателен, поскольку он весьма точно передает характер восприятия ушу в Китае. По своей природе оно представляется целостным явлением, не требующим чисто логического осмысления. Его необходимо скорее чувствовать, принимать на уровне личного общения с наставником, нежели путем Все это было достаточно трудно осознать все рамок китайской культуры.
Ситуация начинает заметным образом меняться в конце 70-х -80-ых гг. Именно тогда выходят первые, пускай не очень точные, но весьма познавательные работы по истории и духовной традиции ушу. Поток чисто бульварной литературы о “смертельных касаниях” и “энергетических ударах” стал соседствовать с реальными попытками осмыслить внутреннюю суть ушу. Становилось ясно, что ушу – явлении более высокого порядка, нежели просто боевая практика.
Параллельно с этим официальный власти в КНР активизировали начатую еще в 50-х гг. пропаганду чисто спортивного, гимнастического направления, созданного за счет коренной переработки и внутреннего упрощения традиционного ушу. С одной стороны, это переводило ушу в область спорта, с другой стороны, должно было логически противостоять ряду международных организаций, проповедующих традиционные ценности ушу. Так ушу оказалось разделено на традиционное и современное, причем о причинах и критериях этого разделения мы скажем позже. Постепенно в ряде стран мира возникло даже лобби, пропагандирующее ушу исключительно как вид физкультуры и пропагандирующее современные гимнастические комплексы. Пик этого пришелся на начало 90-ых гг., однако затем начался резкий спад. Большого успеха это направление не имеет, поскольку, с одной стороны, ориентировано лишь на молодых и хорошо подготовленных спортсменов, а с другой – не может удовлетворить запросы людей к ушу как к комплексному методу воспитанию “человека целостных свойств”, как это было в Китае.
В 70-х .-начале 80-ых гг. популярность кунфу докатилась и до СССР, первоначально это выразилось в создании нескольких “собственных” стилей, не имеющих никаких аналогов в Китае и непосредственно к ушу не имеющие отношения, в частности, так родились стили “чой”, “шоудао” и ряд других. С 86-88 гг. начинается пропан гада чисто спортивного и физкультурного направления ушу, возобладал термин “гимнастика ушу”, большое количество поклонников завоевал себе, в частности, “чанцюань” – “Длинный кулак” – молодое гимнастическое направление, созданное в 50-х гг. нашего века. Во многом объяснялось тем, что первые энтузиасты ушу из-за недостатка информации не очень точно понимали разницу между ушу как физкультурой и как комплексным явлением традиции. Вскоре пришло понимание того, что “гимнастки ушу” (по сути – это отдельное направление, связанное скорее не с боевым искусством, сколько со спортивной гимнасткой), не дает ответов на многие вопросы, которые люди ожидали от занятий. И с этого момента все большее и большее внимание начали привлекать те стили ушу, история которых насчитывает столетия и которые несут в себе и духовную практику и боевые методы и способы оздоровления и самое главное – особый воспитательный заряд самосовершенствования, вообще присущий традиционному ушу: шаолиньцюань, синъицюань, багуачжан, тайцзицюань, чоцзяо, тунбэйцюань и многие другие. Примечательно, что наша страна достаточно быстро перешагнула через эпоху создания собственных стилей “под ушу”, которая, скажем в США, продолжается уже три десятилетия.
Как называют боевые искусства в Китае?
На Западе термин “гошу” стал синонимом кунфу. При этом нередко в сознании людей понятие “ушу” ассоциируется только с современным спортивным направлением, созданным в КНР в 50-х гг. И активно поддерживаемым государством. Хотя в реальности никаких различий между понятиями “гошу”, “ушу”, “гунфу” не существует, тем не менее стереотип укоренился, и многие организации, проповедующие чисто традиционные виды китайских боевых искусств на Западе, действуют по принципу “мы преподаем кунфу (или — гошу), но выступаем против вредного спорта ушу”.
Чаще всего под понятием “цюань” (дословно – “кулак”) подразумевается именно кулачное искусство, бой без оружия. Именно это “цюань” превратилось в обиходное название для сотен безымянных стилей ушу, особенно начиная с XV в., когда наблюдался особенно бурный рост школ. С XVII-XVIII в. хроники начинают пестреть сообщения о том, что тот или иной мастер “создал кулачное искусство” – “цзао цюань”.
Если термин “цюань” представлял собой фактически универсальное понятие для боя без оружия практически на всем протяжении истории Китая, то в разные эпохи встречались как бы “уточнения” этого термина. В XVII-XVIII в. начал активно использоваться термин “цюаньшоу” – дословно “кулак-рука”.
Цюань также обозначало конкретную школу ушу, позже появился термин “цюаньпай” или просто “пай” (дословно: “направление”), который используется до сих пор параллельно с первым.
Поскольку на Западе сначала широко употребляли не слово ушу, а слово «кунфу», то часто спрашивают — чем ушу отличается от кунфу? Ничем, никаких существенных различий между ними нет. Хотя первоначально они означали совсем разные вещи. Дело в том, что на протяжении многих сотен лет для китайских боевых искусств использовали разные названия, например «ушу», «уи» ( и то и другое переводится просто как «боевые искусства») «цюаньшу» и т.д. Знаменитое сегодня слово «ушу» стало употребляться лишь в Ш в., но уже в те времена означало для китайцев не просто способы боя. Иероглиф «шу» — «искусство» в древности нес священное значение. Так, например, назывались ритуальные действия императора когда он общался с духами и поклонялся Небу. Так назывались и тайные способы древних магов-даосов выплавления чудесной пилюли, приняв которую можно было достичь долголетия и даже бессмертия. Поэтому с самого начала слово ушу понималось как священное и небесное боевое искусство.
Кунфу в китайском нормативном произношении произносится как «гунфу» и дословно означает «высшее мастерство», «чудесное умение», «упорная работа», «мастерский труд». Не сразу слово «гунфу» стало применяться по отношению к боевым искусствам, например, в ХП в. в китайской философии оно означало высший этап совершенствования человека, когда он занимается самовоспитанием или созерцанием (медитацией). Позже, когда боевые искусства достигли в Китае пика своего развития многие их поклонники осознали, что через занятия ушу можно придти к такому же просветлению сознания, такому же совершенству духа, как, скажем, в буддизме или конфуцианстве. Тогда слово «гунфу» стало обозначать весь комплекс боевых искусств.
В нашей литературе мы можем встретить немало обозначений комплекса ушу. Например “воинские искусства” /См. например: Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо: традиции воинских искусств. М., 1990./. “военно-прикладные искусства” (А.А. Абаев). “Воинские» или «боевые» ?
Так существует ли разница между «воинскими» и «боевыми» искусствами», да и столь ли важна эта разница для нас? Дело здесь, конечно, не столько в словесной казуистике, сколько в абсолютно различном внутреннем содержании воинских и боевых искусств. Даже по-китайски для воинских искусств существовало особое обозначение — «бинфа» (воинские методы) или «цзюньши сюньлянь» (воинская тренировка). Есть и английский вариант этого понятия – “art of war”. Это понятие включало прежде всего способы ведения крупномасштабных сражений, управления войсками, фортификацию, тренировку и закалку воинов. А вот народные методики самосовершенствования, боевые искусства как особый вид высокоэстетизированного искусства, способы психопрактики, медитации — одним словом, все что в конечном счете сформировало духовную культуру ушу, оставались далеко за рамками воинских искусств, сколь изощренными они бы не были. Итак, хотя воинские искусства и лежали в основе формирования комплекса ушу, но они не равнялись друг другу.
Серьезные возражения вызывает и термин “военно-прикладные искусства”, поскольку многие стили ушу, во-первых, могли никогда и не являться “военными”, а выполняли роль скорее ритуальных танцев, и, во-вторых, они могли быть вообще не “приложимы” к какой-либо конкретной цели. Здесь достаточно вспомнить тайцзицюань, который играет прежде всего роль духовной и “энергетической” системы воспитания.
Материал основан на интернет-источниках